ДОМ С ФИНИКАМИ

Я вошёл в дом. Приоткрыта дверь.

Стол накрыт разговорами о

«мы» и «они», «прежде», «теперь».

Яблоко не возводится во

главу угла, где - портрет Ньютона

на тонкой верёвочке не удушливой.

Умов владелица - диктатура протона

вещает не о страде засушливой

в головах, не снятых. На вешалке шляпы

не висят - вышли из моды

и не вмещают головы ныне. Кляпы

не укрывают рты от плохой погоды

в лесах политики. Скрываясь от словесов дождей,

мыслью обременённый бредёт в лесок,

кляня судьбу, аспирантуру, вождей.

На кучке интеллигентно лежит песок,

на содеянном - то есть. Зонт хранит

от активных радио не почётный храм, но макушку.

О прогрессе атома в атмосфере свистит инвалид,

умственно не отсталый от жизни, изображает кукушку.

Эйнштейн заслонил икону, умов воевода.

Над практикой бдит теория и её относительность.

Физик - не кровный враг народа,

севший на трон (читай - горшок) за доносительность

на природу атома. Выходит мнительность

тонкой талией червячка. Жир мозгов

есть талант плюс пайкá дополнительность.

Не остывает накал культурных торгов:

физ-лир - дискуссия: кто важней,

то бишь ближе к кормилу и ближе.

Холоп барину всех нужней,

также - наоборот. Сужённая в неглиже

физика тела сношает разум.

Под сенью плазмы цветут «нарциссы».

Взрыв атома ещё не крутой маразм,

а разбег публики впопыхах за кулисы

жизни. Инженеры нечеловеческих душ

конкурируют с завсегдатаем эксперимента.

Заразительна относительность (не коклюш)

не теории, но волнующего момента

раздачи уездных благ, не подачек вестимо.

Физиология сходится с физикой первым слогом.

Раскудрявый поэт прицельно стреляет мимо

интонацией, экзальтацией, забубённым словом.

Физика - мать науки, прообраз финика

с пальмы.

«Сбросим в землю плоды просвещения», -

запевают напалмы.

Союз атома с электроном не есть скотоложство

и не член-на-осине-корреспондент.

Множество порождает подмножество

бесподобных себе. Вопиющий момент:

растут на небе грибы, не поминальные свечи.

Учёный отвешивает доклад по веской причине.

Поэт толкает тележку с рифмой, не - речи.

Слово берёт носитель зарядов. Фитиль - в керосине.

Над столом не лампада тлеет, не сырость в печи́.

Потолок Мира - не лампочка Ильича, но рассвет в Хиросиме.

ЧЕЛОВЕК НЕ ОТТУДА

(опыт сотрудничества)

На окраине горизонта живёт вполне

особь, недостающая лапой до потолка.

Не образуется образ, как транспарант, вовне

витрины. Жизнь уходит не с молотка,

но раздаётся по мелочам: себе на помощь,

на бой в там-там, на кич, на трёп, немые картины:

за рамой - пыль, смурной антураж, душевная немочь.

Одолевает не сон, а нудь рутины.

Горизонт, как щель, оправдывает защиту

ферзя от пешек, как жизнь на доске,

плывущей, чтобы не утонуть и быть квиту,

а то и - стать. Образ ходит в тоске,

в чужих очках, со своим носом,

казанным издаля. Пушки по воробьям

расстреливают немым допросом:

откуда взялся такой блям-блям?

Рост не есть расстояние от земли,

чужой аршин, зарубка под носом.

Цветёт нарцисс, принимая себя за мадам Лили,

и пролетая в занос, в апломб с подносом

на хвосте. Краткие вспышки мечут

позы - отблеск за горизонт.

Гром отстаёт. Пустые слова калечат

речи, утоляя мелкопоместный бомонт.

Унтер берёт горлóм, цветастым погоном.

Скромность певца занимает должность внизу.

Плоскость лица полагает пёр напролом

Наглость берёт за рога чужую козу.

Мер и весов не маг, но заправила

определяет загон, делов палата!

Весь из себя карабкается на пьедестал мудрила

и подставляет сапог. Извольте - до блеска злата!

Чем уже щель, тем тоньше нужна граната

мётчику. Жлоб не втиснется в изголовье

ума. Участь ставленого на высоте солдата -

отражать шествие филистеров воловье.

В щель проглядывает сам горизонт и до.

Не ландшафт в перспективе, но арабеска:

на пьедестале сапог, суконка и гуталин. Кредо:

в землю - глаза, глотай язык и суетись до блеска.

ЛИЧНЫЕ  ИГРЫ

Лик с топором, оходясь по округе

взгляда, метит метки в натуре

дерева, сподобляясь пыжом в натуге

и выражаясь в трибуквенной аббревиатуре,

то есть - слогом в крутой подпруге.

Мордоворот не личность, нечто  в шкуре,

не выдающей мысли о друге

и не выдающейся ни по заявке, ни - в культуре.

Естество превышает степень задумки

Его и ломит угол трезвого взгляда.

Внешность - поза распахнутой сумки:

вот те обвалится с неба награда!

Свисток мысли - лихой скородумки

выпускает на улицу тень отряда:

топоры, маузеры да «финки».

Потеет зритель десятого ряда

партера, альбома, воспоминаний инфаркта.

Стояние пред пустыней лица

меняет жару на холод. Карта

наружности выдает координаты отца

ещё не мафии. Мелкого хулиганства.

Порок не сердца, души - роняет

в грязь и в корыто чванства

непотопляемую натуру, и догоняет

себя скульптуру. Всенощно пьянство

не, а упоенье собой. Колер линяет

с лица, определяя вакууму пространство,

где жлоб ликует, пляшет и подавляет.

Личных теней игра зовёт «иностранство»

на ты. Жмусь пред вели́ка ликом   скромненькой потаскушкой.

Грозит человечеству не пророк, не порок, не викторианство,

но - диалог маузера с лягушкой.

ПО МНЕ, ТАК…

Гундосят рельсы под паровозом.

Жезл, указующий в небо - не взятка,

но знак машинисту, правящему извозом.

На станции мнётся сухомятка

из пассажиров не первого класса

за первенство в овладении местом

на верхней полке. Под солнцем сберкасса

грозит процентом. Одним присестом

су́дьбы решаются, как задачки

классные! На мировом базаре в ходу уравнения

между простыми и сложными. Из водокачки

дают напиться паровозу, а не праздному населению.

Граждане, не толкайтесь, хватит на всех воды!

Каждому - по способности личной способности!

Читайте классиков экономики с чувством белиберды.

Ценится всплеск ума и страсть увести

из-под носа. Наблюдательность «вооще»

поощряется органами догляда.

Человек - цикатуха во ще.

Кривотолки вроде «Не на-адо…»

говорят о промашке в ударе не тем словцом,

о неловком обмане. Все нынче (социализм,

онанизм, альтруизм) с человечьим лицом.

Президент - лектор общества «Знание» и курьёзный трюизм,

а не глава, государством вписанная в историю.

Политикой овладела женщина - сущее лесбиянство!

Лифчик вписался чувственно в акваторию

общедоступного экрана. Пространство

занято телом и вытесняется по Архимеду

из ума в эрогению кастрированного интеллигента.

За мной приходит вопрос: «Куда я еду

заодно с вами?». Спутница жизни президента

- ещё не жена, а интригующая деталь визави.

Лифчик в аквариуме плывёт-колышется на экране ТиВи.

География с гордостью кроет планету,

делит мир на Гамбург и прочее гео: землю и - вне.

Счета проявляют потребу к свету,

что - не с небес, не с иконы, и не сияет в окне,

но льётся организованно по проводам.

Килограммам ватт отвешивает поклоны

счётчик. Первое слово берёт Адам

и со вторым слагает по складам, одолевая препоны

языка, стиха, критика и ка-ка… Нарастает поленица

вплоть до башни, Эйфелевой и Вавилонской.

Записной читатель поленится

занырнуть и шарить впотьмах. Саксонский

фарфор достовернее на столе и - на ощупь взгляда.

Потустолетний судья изображает кукушку.                                                               

Слава - матрона, девка, зазноба, лада.                                                                                          

Корешок в бушлате снимает на мушку.

Репортёр бежит от чужих новостей.

Рифма-ладушка - словесов голяк, сквозняк и бравада.

Не сносить молодцу-Иванушке головы, костей

на погост, на славу, пока с эстрады гремит эстрада.

За углом, при ломбарде, вскипает котёл страстей.

Приговор выносит служанка по имени Эскапада.

От стыда сморкаюсь, простите, я не даю сдачи со ста чертей.

Моё судно идёт ко дну - вердикт господина Торнадо.

Прошу не путать сýдно с суднóм и обращаюсь

к мантиям и завёрнутым в них телам: чёт-нечёт -

простейшая форма счёта, и с тем прощаюсь.

Огибая почту, грядёт под завязку гамбургский счёт.

РОБОТ В СЛЕЗАХ                            

Утро, а не заря, будит, а не встаёт.

Жизнь колесит не зря рыбой об лёд.

Недовостребованной мечты тень ходит взад, не вперёд.

Служба - не рабский труд, чек - золотой почёт.

Труд рожает продукт зрелый, а не - дитя.

Жизнь переходят вброд труженики села.

Цены на стену прут, паровичком свистя.

Жизнь, запеваю, наша дюже зела!

И запиваю сухоньким жгучую остроту

местных горчиц, девиц, соусов и - под ним.

Жизнь беру за… рога, да не - ту.

А она - меня. Не девка я, на выданье аноним.

За забором сосед раздувает дым

не костра и не революции, вот заслуга!

Дружно - мясо, а не соседа съедим,

не врага-пирога, не чужеземца, не друга.

Страждущий красоты - не от сего Мира.

Старость есть недостаток бури округ стакана, а не - года́.

Плоть - натуральный снимок сметаны, процент от жира.

Остальное - песок, болтовня, вода.

Плоть, как посредственность, голосует за:

плотный обед, не ответ, правильную погоду,

счёт по большому счёту, спрятанные глаза.

Лучше не с горя пить и - водочку, а не воду.

Геометрия бытия делит нас, людёв, без остатка.

Антропологи гложут кость. Время снимает скальп лишнего жира.

Не монсеньер дирижирует, благородный монстр, мёртвая хватка.

День проходит в труде, в заботе,    лестничным маршем - к субботе. Лира -

старая дева с древним мужем правит желанием взад-вперёд.

Божий раб переоделся в стихарь и гонит рифму на риф,

потея. Слова не даются за просто так, трактуют позу наоборот.

Под одеялом - смирённый желанием, в сон забитый халиф.

Силюсь каким-то стать не сейчас, а потом.

Рифма - ать её мать, слово - нахальный миф!

Не нахрапом взять, выдающимся животом.

Ложится на музу биф-

штекс. Жир вообще - среда плавания в даль.

Человек - не Колумб, в массе - расход, щепа.

Нынче в ходу телец, феня, туфта, хрусталь.

Ген наторел, проторил дорожку, судьба тупа.

Крестьянином торжествуя, плоть,

как нигде, держится на воде.

КОСМОПОЛИТИКА

Отправляясь в полёт, мечта претендует на

стюардессу, высокую прессу, актрису.

Род мужской, осязает видимость. А - она?

Зритель мучит мечту: угодить за кулису!

На земной вышине бродит броуново движение.

Скорость вора превышает разбег экспресса.

Гражданин вселенной переводит скольжение

денег мимо кармана в форму стресса.

Суета выдаётся замуж за достижение

неизвестного. Стройность - собственность кипариса,

не - смысла жизни. Смерть - казённое заведение,

где не споёшь «Ки-иса!»

жене, подруге, товарищу по труду.

Джентльменство - ношеные штаны.

Конкуренция-дева дует в свою дуду.

Под очком микроскопа мы все равны:

очковтиратели, грызуны и дети разной породы.

Благо - дева доступная, да - не всем, чемодан на вокзале -

не сопрёшь впопыхах, зачислят (тебя) в багаж, в недоноски, в уроды.

Красоты дород не скрывают маски и танцы в зале

ожидания лучшего. Берётся штурмом вагон,

уходящий в ничто, в «парадиз», в прошлое.

Поспешает массовка в крутой загон.

Не космический, но корабль оседает в пошлое.

Штурмовики благ разбирают каски.

Подножка ставится не вагону, а - ближнему.

Долой стихи, пируэты, старческие наказы - сказки.

Место на удочке червю книжному.

Космос - обитель спутников, не - богов.

Земля - место падения.

Возмущение массы насчёт долгов

перед собой - зряшное бдение,

недолёт существа до смысла.

Взлёт натуры отложен до лучших времён духа.

Демагогия - не урон мозгов, перевес коромысла

ведром воды. Мчится в космос щенок. Земля - старуха

слёзы льёт улетевшим на небо. Кирюха

берёт стакан за живое с приговором: «Мать их ети!»,

не опускаясь до закусона, занюха.

Радио объявляет полёт не мысли, но желания во плоти.

КЕМ БЫТЬ В БЫТИЕ

Отправляясь в юдоль за покупками,

повстречаешь медную стражу

с алебардой, крутым забралом, поступками,

покрывающими лицо, чёрный ход, кражу

добра - свойства праведного нутра.

Спесь не гонит с лица печаль.

Гонор носит понты́ с утра,

напрягая апломб, желваки, жаль.

Высь неправедного ума определяет кресло

и точку неба, куда взлетает качель.

Благородство тоскует на уровне чресла.

Низь поклона тешит, сверяя цель

с мушкой. Человек на коленях - осла

поза, бомбоубежище и укрытие, щель.

Ходоки принимаются за посла

и отбывают, солнцем палимые. Канитель

себя вокруг «Я», впопыхах, ставит ель

новогоднюю в окруженье игрушек.

Солнца блеск на дворе вещает апрель

и затмевает мелкопоместных квакушек.

Собирая вещички в путь на поклон,

не пугайся оглохших от залпов пушек.

Оставляй за собой междометия, склон

горы, от которой бегут стада Магометов, мышек.

Чину, лицу должноватому имеется быть

великоватым. К святости путь заказан.

О́но имеет портретом, поэтом даже побыть,

но - человеком на «ЧЕ» не обязан.

ГЕОМЕТРИИ СПУСТЯ ПИФАГОРА.

Я кружу по прямой, отживая годы,

обегая наветы, хулу, капканы.

Мелочь выгоды отвращает угоды,                

коим счастлив чучмек. И станы

дев обещают любовь, пастораль и блаж.

(блаженство). Сну праведному вредят тараканы -

жильцы головы и кухни бойцы (таков антураж).

Клопы, ничтоже сумняшеся, прут в великаны

и мнут сомнения, притопывая и багровея аж,

вздымая «против», «за» и стаканы.

Убой чужака выдаётся лихо за вернисаж,

торжество справедливости да мощей канканы.

Щенок-переросток в мелком лесу

пляшет среди волков, змеев, дубов.

Геометрия острых рож кажет лису

из углов. Промеж: Белый Клык без зубов.