Юрий Солнцев проза журналистика вирши <<<  на главную страницу <<<

ГРАНД

paccказ

1
Кому ни скажу, не верят, что я, и - не испугался. Смеются: “Тебе со страху привиделось, что ты храбрый”. Только жена приняла инцидент, как должное. “Ты - неудавшийся журналист”, - сказала она, - “и такая же жертва. Это не трусость и не геройство, это - стиль. На - деньги, сгоняй на рынок, да, смотри, чтоб - не отобрали!”
… Я думал о том же в полутьме лестничной клетки, когда тени попрятались, и этот тип в маске наступал на меня. Карман его пиджака оттопырился и таращился слепым глазом. Я, почему то, знал, что этот парень не выстрелит - он вышел из-за угла так театрально. Но пятьдесят долларов в тощем бумажнике… Эти уж расставания!
Он указал молча на дверь. Ключ дребезжал в замке, будто не каждый день я открывал его одним поворотом.
Дом был пустой, семья в отъезде, взять нечего, вот только… долларов… пятьдесят…
Мы стояли, мне показалось, долго в тихой гостиной, он - с оттопыренным карманом, я - с авоськой в руке. Я думал: пора вытащить бумажник и с тем закончить сцену… но не вытащил. Вместо того я крикнул: “Что вам нужно?” Вышло неловко - звук утонул в коврах.
- Это тебе нужно, - сказал он и закашлялся. - Ты же меня искал. Я - Гранд. - Он сдёрнул маску и осклабился.
Мелкое, узкое лицо, щёки с провалами, ростом не вышел тоже,
и я подумал, что не такого искал я, нет, не - его.

2
Всё началось с того, что объявился мой тесть. То есть… он был мне известен и раньше, но - где-то вдали, на романтическом Сахалине, в рядах славной советской армии. Он редактировал “Боевой Листок”, вёл рубрику “Герои - рядом”. Жизнь протекала благополучно и долго, но времена меняются даже в наше время. Сменилась “линия” военного листка, а мой тесть не сменился. Он сказал им, что он - несгибаемый журналист, и уехал, вслед за нами, в Америку. Здесь он перестал быть журналистом. “В Америке нет героев” - заявил тесть, - “писать здесь не о чем!” Я возразил, и мы повздорили, друг на друга орали и разругались надолго. Я не скоро утих, потому что этот… этот дубарь в чём-то прав, и меня это бесит!
Он первым не вытерпел, позвонил мне и сказал, что “герой” нашёлся таки.
- Вот и пиши о нём, раз нашёл, - огрызнулся я.
- Нет уж … куда уж … нам уж..! Нам эти “рэмбы” да супермэны не по плечу! Это герой в твоём духе. Вы с ним даже похожи, как …
Тесть также напомнил, что он “больше не” журналист, а - я “ЕЩЁ не”, и, потому тема именно для меня.
- Знаешь, какое у него прозвище? “Гранд" - хмыкнул тесть. - Тощий, как глист. Перешибёшь соплёй из двустволки! У меня в части эти гранды чистили гальюны… - Он пустился в путь долгих воспоминаний. Чтобы как-то сдержать поток, я спросил:
- Где мне его найти?
Ты же у нас американский журналист - охотник за сенсацией, - хихикнул тесть и повесил трубку.

3
- Не дрожи. - Гранд вытащил из кармана кулак. - Это - не пистолет. - Он навёл на меня указательный палец. - Пиф-паф!
Он стоял под лампой, бледный, худой и, как будто, обиженный. Тесть в чём-то опять был прав.
“Вот и ладно, что этот парень здесь”, подумал я. “Одному лень было бы ставить чайник”.
- Это не то, о чём стоит писать, - советовал Гранд, прихлёбывая чай. - Глупый случай. И - стыдный.
- Так не рассказывай.
- Нет, расскажу, просто так, не для записи. Хочу, чтобы ты понял. Я кому ни рассказываю, никто не хочет понять, а ты - должен. У тебя такая профессия. - Он замолчал, разглядывая меня, и я почувствовал себя неуютно. Люди сперва разглядывают меня, потом - считают своим другом и начинают подшучивать. Маленький рост, толстый нос, гладкая лысина. Говорят, что лицом я вышел под Фернанделя, но, как комик - не вышел: не достаёт чувства юмора.
- Это было давно, - начал Гранд, - то есть… всего год назад, но я только ввалился в Америку, “зелёный” был, думал: жизнь сначала начну, и - прочая дребедень. С “языком” у меня не очень, а сила есть, и - пошёл грузчиком в этот универмаг. Не смотри, что - худой, я - крепкий. Но - уставал. Не - от работы, от серости будней. Мрачный ходил. Американцы не любят мрачных. “Ты чего злой?” - балагурил Майк, менеджер. - “Отработаешь год - зарплату повысим”. У них всё - на зарплату , сам знаешь. А я, и правда, злой был. На что - не знаю, не обижали. Так, не в своей тарелке. Тому типу не повезло. Был жаркий день с большой выручкой. Такая липкая, густая жара и этот тип с потным лицом орал: “Деньги… буду стрелять… деньги!” Смешной такой. Когда стреляют, не кричат. Я видел как стреляют, расстрелянных видел. Кассир был, как расстрелянный, в которого не стреляли. Он вынимал деньги белыми руками, такими белыми, знаешь, как сахар. И менеджер, балагур, рядом, такой же беленький. И покупательница, старушка - как снежная королева. Я был последний живой, как после взрыва. Знаешь как на войне? Последний - первый. Взвод перебили, ты - последний, ты - командир. И я решил: я - командир. Жара виновата и - злость. Я сказал тихо: “Вали отсюда, прикончу”. И - пошёл на него. На мне был красный фартук, из под него палец топорщился пистолетом. Да, я нагнал страху…

4
… Никто не знал где он живёт, и я отправился в магазин. Спросил продавца работает ли сегодня Гранд? Мальчишка в рваном фартуке закидывал в пакет продукты, как фокусник. Он зыркал то на меня, то на кассу, и я подумал: может, не понял он и - переспросил. Парень бросил пакет и показал на конторку. Он так и не проронил ни слова, точно немой.
В конторке, за широким стеклом, суетился толстяк, стриженый ершом. На мой вопрос он приподнял очки, надул щёки, опустил очки.
- Он больше здесь не работает.
- А - где?
Он посмотрел на меня, как на идиота, задвигался из угла в угол. Он выхватывал с полки коробки, и забрасывал на другую полку, как баскетбольные мячи. Одна коробка упала на пол, и он заколотил её ногой в угол. Я думал: он принимает меня за кого-то другого и стал объяснять… Он кивал, морщась, будто я чепуху мелю и отнимаю у него время.
- Шёл бы ты, друг, отсюда, - сказал он, - хватит мне неприятностей!
Я уходить не собирался, и пригрозил, что пойду в полицию. Он повернулся к окну, задёрнул рывком занавеску, затолкал меня в кресло и лёг животом на стол, отдуваясь.
- А если бы этот тип выстрелил?! Ты понимаешь?! - шептал он мне в лицо. - Нет, ты подумай! Он мог убить, ранить! Да, напугать мог, такую старушку, приобморочную. Я бы платил ей всю жизнь. Пла-ти-ил!!! Ты понимаешь?! Да ни черта ты не понимаешь! Видать - недавно в Америке. Это в кино: гангстеры с автоматами, мелочь пузатая, шелупень. Настоящие гангстеры не стреляют, они с у д я т! Судят так, что от твоей жизни остаётся скелет. Так что иди и подумай: о ком ты хочешь писать?!

5
- Ничего, что я много ем? - полюбопытствовал Гранд. Он съел куру, закончил бифштекс и мазал повидло на хлеб. - Нерегулярно питаюсь, - пожаловался он. - Раньше читал как трудно быть знаменитостью: поклонники, репортёры… Теперь - на собственной шкуре: все знают и не берут на работу.
- Я помогу…
- Вот и я подумал: ты - именно тот, кто мне поможет. - Он дожевал бутерброд и облизывал пальцы.
- Статью напишу. Ты - настоящий герой: пошёл без оружия на бандита. У тебя ведь не было пистолета?
- Ну и что? У него тоже - не было. Пистолет - лишняя тяжесть в кармане. Им покажи палец, и отдадут мать родную. - Он помолчал устало, потом закончил: - Нас перебьют по одному, во что страшно.
- Вот, потому и надо писать о таких, как ты.
Гранд вздохнул протяжно и безнадёжно.
- Ты, парень, не понимаешь. Мир, он, как небо ночное: звёзды и чернота. Смотришь на небо и видишь звёзды, и - ничего больше. Так и мы, люди: одни - "звёзды", богатые, знаменитые, там, и прочее, и есть другие, как мы с тобой - чернота. Кого волнует мальчишка из магазина. Меня хватит на заметку в три строчки. А этот тип купит газету и найдёт меня.
- Какой тип?
- Ну, тот… которому я пригрозил, будто бы - пистолетом. Он наложил в штаны и так уматывал, что чуть не сбил с ног полицейского. Ну, схлопотал года два. Пол года перекантуется, скоро выйдет.

6
… Когда я вышел из магазина и повернул за угол, меня догнал мальчишка в красном фартуке. "Десять баксов! Я знаю где он! Десять баксов! Всего - десять! Восемь - для хорошего человека…
Я шёл, не оглядываясь, и он плюнул мне вслед.

7
Гранд закончил десерт, пересел на диван, задымил сигаретой.
- Не хочешь - не буду писать, - согласился я. - Тогда зачем ты пришёл? Пообедать?
- Поговорить о деле. Пора забыть детские глупости. Есть человек… - он выпустил дым и задумался, - я не решил ещё… Барбара Стрэйзанд или… какой-нибудь губернатор…
- Это сложно, брать интервью у больших людей.
- Я помогу. - Он спустил ноги с дивана и сел, разглядывая меня в упор. - Я убью этого человека. А интервью возьмёшь у меня.
- Ну и дурак! Сядешь на электрический стул.
- Ты прав, старина, но - отчасти. Электрический стул - для дилетантов.
- А ты - профессионал?
- Ну… как бы это тебе втолковать… чтоб - не хвастаясь… два года в Афганистане… нас, в общем, учили не оставлять следов.
- А не будет следов - о чём писать?
- "Следов" будет. Адвоката наймём заранее. Адвокат, он, как повар, знает сколько соли насыпать в суп. Тарелка, полная алиби, а в ней улика плывёт, как дохлая муха. Будет один, еле заметный след, ниточка, и ты будешь её распутывать и распутывать…
- И носить тебе сухари. На икру не рассчитывай, нет денег.
- У нас будет много денег. Будешь представлять меня в прессе, писать обо мне для газет, для радио. Продюсеры будут ломиться к тебе. Минута твоего времени будет стоить сто долларов.
- Об убийствах пишут длинные протоколы и короткие сообщения в печати.
- Ты опять, парень, не понимаешь. У тебя не лады с терминами. Когда убивают кассира, это - у б и й с т в о, когда стреляют в "звезду", это - Ш о у. У нас будет большое шоу, лучшее шоу года. Каждый день будет радовать человечество новой сенсацией: свидетели, контрсвидетели. Одно показание против меня будет стоить сто тысяч, а отказ от него - двести. Это будет шоу-аукцион. У меня и название для него есть: Новый Робин Гуд.
- Ты - Робин Гуд?!
Он сидел на диване, скрестив ноги, такой смешной, усики в крошках. Ему не хватало много до тридцати лет.
- В детстве любил сказку о Робин Гуде, - продолжал он, позёвывая, - Думал - это не сказка. Взрослые объяснили, что это сказка. Вырос и узнал, что это не сказка. "Мы родились, чтоб сказку сделать былью". Вот я и стану былью: начну раздавать деньги. И они все прибегут ко мне и поклонятся в ноги - телегиганты, газеты. Им крупно перепадёт, и нам с тобой малость достанется.
- Я не хочу зарабатывать на убийстве.
- Ладно тебе! Ты не Иисус Христос - разгонять Рынок в Храме. Он и не разогнал, зря кипятился. Мир есть большой рынок, свободный рынок. Знаешь, почему не построили Третий Храм? На рынке не нужен храм. Иисус был идеалист, то есть - демагог, и Маркс - демагог. Ленин был демагог, но сделал капитал на Марксе. И Рембо - демагог. Палит в шерифа за то, что тот блюдёт закон, но фильм приносит деньги. Бонни и Клайд грабили банки и стали национальными героями. Так что я - в рамках культуры. Зря бочку катишь.
- Шёл бы домой, герой, да выспался и подумал.
- А кто тут герой, если не я? - Гранд потянулся и глубоко зевнул. - Я как влетел в Америку, помчался смотреть "Рэмбо". Глупая сказка. Стрелять надо по "звёздам". - Вот, - он вытащил из кармана брошюру "Справочник знаменитостей", пролистнул, сунул в карман. - Шёл бы домой?! Да у меня дома нет, я - "Рембо". За мной охотятся, только не с ружьями, как в кино, с - пальцами. Мне вечно сон снится: пальцы, толстые, жирные, тычут в меня, догоняют, показывают. Этот тип из тюряги выйдет, пойдёт за мной, и они все на меня покажут. Они заодно с ним, потому что они такие же. А я не такой, и меня надо убрать. Чтобы выжить в волчьей стае, надо стать таким же. И я стану таким большим, что они почувствуют себя карликами. Они не будут за мной охотиться, придут и поклонятся, потому что у меня будут деньги. Когда у тебя много денег, ты - Гранд, без денег ты - быдло, холоп, вол за пять долларов в час. Вол не может быть личностью - нет оснований. А я заявил о себе, как о личности - выступил не по делу. Таких убивать надо умников. c0-а-а, что говорить… - Он отвернулся лицом к стене и захрапел.
Был четвёртый час утра. Город спал. Спали все: гранды, холопы, народные мстители. Спали и набирались сил, чтобы утром проснуться и ринуться за добычей. Гранд лежал на боку, спрятав нос под подушку. Из кармана его куртки торчала брошюра. Я вытащил её осторожно, что бы не разбудить хозяина. "Справочник Знаменитостей" - краткие биографии, адреса, телефоны. Терпеть не могу всю эту завлекательную дешёвку, но тут листал за страницей страницу и не заметил, как "отключился".

8 
Проснулся я поздно утром. Гранда в квартире не было. Не слышал, как он ушёл. С тех пор он не появлялся и не звонил. Всё что осталось от него - примятый диван и "Справочник Знаменитостей". Хотел про случившееся никому не рассказывать, да прихвастнул, в шутку, что, мол, могу стать личным мемуаристом "знаменитости года". И заголовок придумал для книги: "Земля, Звёздные Войны". Отчасти, я уже стал знаменитостью, правда - комичной: меня в глаза зовут "звезданутым". Я и сам всё это обращаю в шутку, и, когда читаю "Справочник Знаменитостей", сам над собой посмеиваюсь: "Нешто и ты сюда угодишь, гусь без крыльев?"
Но - читаю. Стал охоч до газетной хроники. Я это не всерьёз, конечно, так, поиграть в лотерею. Чем чёрт ни шутит! Выбьюсь, вдруг, в личности, в гранды, пошути тогда! А пока тесть звонит каждый день: "Алло, это Иосиф Флавий? Репортёр мировых покушений?!.."
Тестю простительно, он - человек военный, а у них шутки - на вахте, да его хохмы не задевают меня. Задевает, когда я слышу в них здравый смысл. Вчера опять приставал: “А что если, правда, твой этот… Гранд, или как - его, возьмёт да и укокошит кого-нибудь? Поглядим, каким ты будешь героем в этой истории?!"
И правда - каким?
Август 1997